Станет ли Турция партнером Эмиратов

На фоне падения рейтингов правящей партии и роста цен в Турции правительство Эрдогана отчаянно нуждается в иностранных инвесторах и в лечении больной экономики.

Кроме того, есть политические проблемы. Внешняя политика Турции привела к появлению огромной антитурецкой международной коалиции. В нее входят Греция и Кипр, которые спорят с Турцией о морских границах в Средиземном море. Коалицию поддерживают Франция, Израиль и дружественный израильтянам блок арабских государств – Египет, ОАЭ, Саудовская Аравия и Бахрейн. Также на стороне критиков Эрдогана в вопросе делимитации границ в восточном Средиземноморье выступают США и Евросоюз. Эрдоган пытается найти выход из этой ситуации – противников и критиков Турции стало слишком много. Но ему сложно вывести Турцию из дипломатического и экономического тупика, в который он ее загнал.

Одним из способов выхода из внешнеполитического кризиса стало формирование союза с Пакистаном, Катаром, Азербайджаном и ливийским Правительством национального согласия (ПНС). В будущем Анкара хотела бы видеть в этом союзе и управляемый талибами Афганистан.

С другой стороны, Турция пытается осуществить перезагрузку отношений с враждебным ей арабско-суннитским блоком. Но противоречия Турции с этим блоком вызваны не только восточным Средиземноморьем. Они имеют более глубокий характер, связанный с геополитикой и идеологией.

Союзные друг другу режимы ОАЭ и Саудовской Аравии являются диктатурами, опирающимися на ваххабитскую и салафитскую исламистскую идеологию. Катар и Турция, где также господствуют авторитарные режимы, но выборность не полностью уничтожена, поддержали некоторые «революционные» течения «арабской весны», опирающиеся на другую версию исламистской идеологии – «Братьев-мусульман». Обе силы (и обе идеологии) хотели бы в конечном счете создания на Большом Ближнем Востоке авторитарных режимов на основе суннитской версии ислама и мусульманского права. Но их версии ислама отличаются друг от друга. Кроме того, амбиции различных политических лидеров и духовных авторитетов конкурируют.

Руководители ОАЭ и Саудовской Аравии увидели в действиях «Братьев-мусульман», как и в самой «арабской весне», вызов для своей авторитарного власти и опасную тенденцию, которая может представлять угрозу диктатурам в их государствах. Также ставка Турции и Катара на «Братство» одно время помогала турецко-катарскому блоку расширять его сферу влияния, что было сочтено эмиратцами и саудовцами политической угрозой.

Поэтому с 2013 года Эмираты ведут интенсивную антиреволюционную кампанию, помогая врагам «Братства» и «арабской весны» – военному диктатору Фатаху ас-Сиси в Египте (он уничтожил режим «Братьев-мусульман» в ходе военного переворота в 2013 году), алавиту Башару Асаду в Сирии (он сражается в том числе с боевиками «Братства»), Халифе Хафтару в Ливии (этот полевой командир со своим воинством частично контролирует восточную Ливию и сражается с протурецким Правительством национального согласия в западной Ливии, связанным с «Братством»). Победившие «Братство» военные в Египте стали союзниками эмиратцев и саудовцев.

Одновременно происходящее стало противостоянием двух версий суннитского политического ислама – мусульманского «Братства» и салафитов. (В то же время нельзя сказать, что саудовцы и эмиратцы опираются только на салафитов. Ближайшим союзником эмиратцев в Египте и Сирии являются относительно светские диктаторы – Сиси и Асад.).

Кроме того, ОАЭ, как и Турция, стали строить в регионе сеть военных баз, и это стало еще одной формой противостояния.

Суннито-суннитский конфликт некоторые аналитики считают не менее важным, чем арабо-иранский (суннито-шиитский), потому что в первом случае идет борьба за господство в миллиардном суннитском мире.